Неточные совпадения
Всех других путей шире и роскошнее он, озаренный солнцем и освещенный всю ночь огнями, но мимо его
в глухой
темноте текли
люди.
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо падала роса.
В густой
темноте за рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся
в костер и осветил маленькую, белую фигурку
человека. Мерный плеск воды нарушал безмолвие.
Алина выплыла на сцену маленького, пропыленного театра такой величественно и подавляюще красивой, что
в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все
люди как-то покачнулись к сцене, и казалось, что на лысины мужчин, на оголенные руки и плечи женщин упала сероватая тень. И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается на сцену.
Против двери стоял кондуктор со стеариновой свечою
в руке, высокий и толстый
человек с белыми усами, два солдата с винтовками и еще несколько
человек, невидимых
в темноте.
И, как всякий
человек в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою реальность.
Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть, одни из них знали, куда они идут, другие шли, как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил, что, свернув за угол
в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа,
человек пять; один из них курил, папироса вспыхивала часто, как бы
в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды...
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет себя веровать
в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на
людей за погубленную жизнь. Некоторые верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган
темноты, но — лезет
в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы показать: я-де не трус! Некоторые веруют по торопливости, но большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
— Не стоит, — тихо сказал Тагильский. —
Темнота отлично сближает
людей…
в некоторых случаях. Правом допрашивать вас я — не облечен. Пришел к вам не как лицо прокурорского надзора, а как интеллигент к таковому же, пришел на предмет консультации по некоему весьма темному делу. Вы можете поверить
в это?
«Конечно, студенты. Мальчишки», — подумал он, натужно усмехаясь и быстро шагая прочь от
человека в длинном пальто и
в сибирской папахе на голове. Холодная
темнота, сжимая тело, вызывала вялость, сонливость. Одолевали мелкие мысли, — мозг тоже как будто шелушился ими. Самгин невольно подумал, что почти всегда
в дни крупных событий он отдавался во власть именно маленьких мыслей, во власть деталей; они кружились над основным впечатлением, точно искры над пеплом костра.
Потом он шагал
в комнату, и за его широкой, сутулой спиной всегда оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем
людям в комнате, точно иконам
в церкви, садилась подальше от них и сидела, как на приеме у дантиста, прикрывая рот платком. Смотрела она
в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из
темноты кто-то позовет ее...
Самгин подошел к столбу фонаря, прислонился к нему и стал смотреть на работу.
В улице было темно, как
в печной трубе, и казалось, что
темноту создает возня двух или трех десятков
людей. Гулко крякая, кто-то бил по булыжнику мостовой ломом, и, должно быть, именно его уговаривал мягкий басок...
Было очень странно слушать полушепот невидимого
человека; говорил он медленно, точно нащупывая слова
в темноте и ставя их одно к другому неправильно. Самгин спросил...
В магазинах вспыхивали огни, а на улице сгущался мутный холод, сеялась какая-то сероватая пыль, пронзая кожу лица. Неприятно было видеть
людей, которые шли встречу друг другу так, как будто ничего печального не случилось; неприятны голоса женщин и топот лошадиных копыт по торцам, — странный звук, точно десятки молотков забивали гвозди
в небо и
в землю, заключая и город и душу
в холодную, скучную
темноту.
— Неужели — воры? — спросил Иноков, улыбаясь. Клим подошел к окну и увидал
в темноте двора, что с ворот свалился большой, тяжелый
человек, от него отскочило что-то круглое,
человек схватил эту штуку, накрыл ею голову, выпрямился и стал жандармом, а Клим, почувствовав неприятную дрожь
в коже спины,
в ногах, шепнул с надеждой...
Круг все чаще разрывался,
люди падали, тащились по полу, увлекаемые вращением серой массы, отрывались, отползали
в сторону,
в сумрак; круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную воду
в чане, брызгали ею
в лицо друг другу и, сбитые с ног, падали. Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес из круга и погрузил
в темноту, точно
в воду.
На нее обрушилась холодная
темнота и, затискав
людей в домики,
в дома, погасила все огни на улицах,
в окнах.
Самгин видел, что
в темноте по мостовой медленно двигаются два чудовища кубической формы, их окружало разорванное кольцо вооруженных
людей, колебались штыки, прокалывая, распарывая тьму.
Вагон встряхивало, качало, шипел паровоз, кричали
люди; невидимый
в темноте сосед Клима сорвал занавеску с окна, обнажив светло-голубой квадрат неба и две звезды на нем; Самгин зажег спичку и увидел пред собою широкую спину, мясистую шею, жирный затылок; обладатель этих достоинств, прижав лоб свой к стеклу, говорил вызывающим тоном...
Он заснул. Клим Иванович Самгин тоже чувствовал себя охмелевшим от сытости и вина, от событий. Закурил, постоял у окна, глядя вниз,
в темноту, там, быстро и бесшумно, как рыбы, плавали грубо оформленные фигуры
людей, заметные только потому, что они были темнее
темноты.
И если ужасался, глядясь сам
в подставляемое себе беспощадное зеркало зла и
темноты, то и неимоверно был счастлив, замечая, что эта внутренняя работа над собой, которой он требовал от Веры, от живой женщины, как
человек, и от статуи, как художник, началась у него самого не с Веры, а давно, прежде когда-то,
в минуты такого же раздвоения натуры на реальное и фантастическое.
И как не было успокаивающей, дающей отдых
темноты на земле
в эту ночь, а был неясный, невеселый, неестественный свет без своего источника, так и
в душе Нехлюдова не было больше дающей отдых
темноты незнания. Всё было ясно. Ясно было, что всё то, что считается важным и хорошим, всё это ничтожно или гадко, и что весь этот блеск, вся эта роскошь прикрывают преступления старые, всем привычные, не только не наказуемые, но торжествующие и изукрашенные всею тою прелестью, которую только могут придумать
люди.
Хиония Алексеевна замахала руками, как ветряная мельница, и скрылась
в ближайших дверях. Она, с уверенностью своего
человека в доме, миновала несколько комнат и пошла по темному узкому коридору, которым соединялись обе половины.
В темноте чьи-то небольшие мягкие ладони закрыли глаза Хионии Алексеевны, и девичий звонкий голос спросил: «Угадайте кто?»
Он бежал сломя голову, и несколько редких прохожих, повстречавшихся ему
в темноте, на улицах города, запомнили потом, как встретили они
в ту ночь неистово бегущего
человека.
Толпа уши развесит. От всех балаганов сбегаются
люди «Юшку-комедианта» слушать. Таращим и мы на него глаза, стоя
в темноте и давке, задрав головы. А он седой бородой трясет да над нами же издевается. Вдруг ткнет
в толпу пальцем да как завизжит...
И вдруг сзади меня, немного вправо, раздался резкий, пронзительный свист, от которого я инстинктивно присел к земле. Впереди и влево раздался ответный свист, и я сразу сообразил, что это два
человека идут навстречу друг другу приблизительно к тому месту, где должен был проходить и я.
В темноте уже как будто мелькала неясная фигура и слышались тяжелые шаги. Я быстро наклонился к земле и заполз
в овражек…
До нее как будто спал я, спрятанный
в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала всё вокруг меня
в непрерывную нить, сплела всё
в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим
человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни.
Дед, темный и немой, стоял у окна, вслушиваясь
в работу
людей, разорявших его добро; бабушка бегала где-то по двору, невидимая
в темноте, и умоляюще взывала...
Через час ночь окончательно вступит
в свои права и принудит остановиться. Итти
в темноте наугад целиною по глубокому снегу трудно для здоровых
людей, но совершенно не по силам было для нас, утомленных такой длинной и тяжелой дорогой. И днем-то мы часто сбивались с главного русла и залезали то
в старицу, то
в смежную протоку.
В этом случае, впрочем, именно темнота-то разумения этих
людей и служит объяснением дела.
Скрип тихих шагов на песке аллеи заставил его поднять голову.
Человек, лицо которого трудно было различить
в темноте, подошел к скамейке и сел подле него. Князь быстро придвинулся к нему, почти вплоть, и различил бледное лицо Рогожина.
Когда я пробежал ворота, мне показалось, что
в правом, заднем углу огромного двора как будто идет
человек, хотя
в темноте я едва лишь мог различать.
Погасив свечку, он долго глядел вокруг себя и думал невеселую думу; он испытывал чувство, знакомое каждому
человеку, которому приходится
в первый раз ночевать
в давно необитаемом месте; ему казалось, что обступившая его со всех сторон
темнота не могла привыкнуть к новому жильцу, что самые стены дома недоумевают.
— Показал бы я им всем, каков есть
человек Андрон Кишкин! — вслух думал старик и даже грозил этим всем
в темноте кулаком. — Стали бы ухаживать за мной… лебезить… Нет, брат, шалишь!.. Был раньше дураком, а во второй раз извините.
— Скучно вам, Самойло Евтихыч, — повторял Артем, надрываясь от усердия. —
Человек вы еще
в полной силе, могутный из себя… Кругом вас
темнота и никакого развлечения. Вот вы теперь меня слушаете, а я весьма это чувствую, где мое-то место.
В темноте, да для
человека непривычного — точные катакомбы.
Послышалось беганье и шушуканье нескольких голосов. Вихров сам чувствовал
в темноте, что мимо его пробежали два — три
человека. Стоявшие на улице солдаты только глазами похлопывали, когда мимо их мелькали человеческие фигуры.
— Хорошо все это, словно во сне, так хорошо! Хотят
люди правду знать, милая вы моя, хотят! И похоже это, как
в церкви, пред утреней на большой праздник… еще священник не пришел, темно и тихо, жутко во храме, а народ уже собирается… там зажгут свечу пред образом, тут затеплят и — понемножку гонят
темноту, освещая божий дом.
Штабс-капитан, однако, сгибаясь, по траншеям благополучно дошел до ложементов, расставил с саперным офицером, уже
в совершенной
темноте,
людей на работы и сел
в ямочку под бруствером.
Потом, когда он вырвал ногу и приподнялся, на него
в темноте спиной наскочил какой-то
человек и чуть опять не сбил с ног, другой
человек кричал: «коли его! что смотришь?» Кто-то взял ружье и воткнул штык во что-то мягкое.
В это время поручик Непшитшетский,
в темноте, по белой фуражке, узнав князя Гальцина и желая воспользоваться случаем, чтобы поговорить с таким важным
человеком, подошел к нему.
Убавив шагу, Николай Всеволодович принагнулся рассмотреть, насколько это возможно было
в темноте:
человек росту невысокого и вроде как бы загулявшего мещанинишки; одет не тепло и неприглядно; на лохматой, курчавой голове торчал суконный мокрый картуз с полуоторванным козырьком.
Вор, вор!» И два
человека, неузнанные им
в темноте, бросились было схватить Аггея Никитича; однако вместо того он их схватил за шивороты и, отбросив от себя
в растущую у забора крапиву, отправился усиленным шагом домой.
Напоминание было лишне. Девушка слушала с затаенным дыханием, и
в ее воображении, под влиянием этого выразительного грудного голоса, рисовалась картина: на таких же широких полях,
в темноте, перед рассветом, стоят кучки
людей и ждут чего-то. Она еще не знает чего, но чувствует, что ждут они какой-то правды, которая не имеет ничего общего с миром ее мечтаний…
Ехавшие сзади скакали и скоро догнали Хаджи-Мурата. Их было
человек двадцать верховых. Это были жители аула, решившие задержать Хаджи-Мурата или по крайней мере, для очистки себя перед Шамилем, сделать вид, что они хотят задержать его. Когда они приблизились настолько, что стали видны
в темноте, Хаджи-Мурат остановился, бросив поводья, и, привычным движением левой руки отстегнув чехол винтовки, правой рукой вынул ее. Элдар сделал то же.
Всякий
человек в своей жизни находится по отношению к истине
в положении путника, идущего
в темноте при свете впереди двигающегося фонаря: он не видит того, что еще не освещено фонарем, не видит и того, что он прошел и что закрылось уже
темнотою, и не властен изменить своего отношения ни к тому, ни к другому; но он видит, на каком бы месте пути он ни стоял, то, что освещено фонарем, и всегда властен выбрать ту или другую сторону дороги, по которой движется.
Простота его слов возбуждала особенный интерес. Кожемякину захотелось ещё таких слов, —
в темноте ночной они приобретали значительность и сладость; хотелось раззадорить горбуна, заставить его разговориться о
людях, о боге, обо всём, с жутким чувством долго слушать его речь и забыть про себя.
Как все солидные
люди города, Кожемякин относился к Никону пренебрежительно и опасливо, избегая встреч и бесед с ним, но, присматриваясь к его ломанью, слушая злые, буйные речи, незаметно почувствовал любопытство, и вскоре Никон показался ему фонарём
в темноте: грязный фонарь, стёкла закоптели, салом залиты, а всё-таки он как будто светит немного и не так густо победна тьма вокруг.
И
в темноте глаза ее весело и ласково блеснули на молодого
человека.
Приходит день к вечеру; «ночною
темнотой мрачатся небеса, и
люди для покоя смыкают уж глаза», — а ко мне
в двери кто-то динь-динь-динь, а вслед за тем сбруею брясь-дрясь-жись! «Здесь, — говорит, — такой-то Ватажков»? Ну, конечно, отвечают, что здесь.
«Темноту-то нашу белоглинскую пора, мамынька, нам оставлять, — коротко объяснил Гордей Евстратыч собственное превращение, — а то
в добрые
люди нос показать совестно…» Но провести разными словами Татьяну Власьевну было довольно трудно, она видела, что тут что-то кроется, и притом кроется очень определенное: с женским инстинктом старуха почуяла чье-то невидимое женское влияние и не ошиблась.
Право, если б я был живописцем, вот бы я какую картину написал: образованный
человек стоит перед мужиком и кланяется ему низко: вылечи, мол, меня, батюшка-мужичок, я пропадаю от болести; а мужик
в свою очередь низко кланяется образованному
человеку: научи, мол, меня, батюшка — барин, я пропадаю от
темноты.